Станислав Гроф «За пределами мозга» — книга, которая поменяла всё моё представление о психологии человека. Гроф выдвигает несколько интересных теорий про влияние родовой травмы на жизнь каждого человека. Интересны его представления о трансперсональном, о том, что существует над всеми нами, за пределами мозга.
Книга «ЗА ПРЕДЕЛАМИ МОЗГА» написанная Станиславом Грофом, подводит итог тридцатилетним исследованиям автора в области трансперсональной психологии и терапии. В ходе изучения необычных состояний сознания Станислав Гроф приходит к выводу о значительном пробеле в современных научных теориях сознания и психики, которые не учитывают важность добиографических (пренатальных и перинатальных) и трансперсональных (надличностных) уровней. Он предлагает новую расширенную картографию психики, включающую в себя современные психологические и древние мистические описания.
Цитаты с книги «За пределами мозга»
С точки зрения наблюдений, полученных в глубинной эмпирической терапии, детерминированное стремление к достижению внешних целей и упорное желание добиться успеха в жизни не имеют большого значения для преодоления чувства неполноценности и недостаточного самоуважения, каков бы ни был практический результат этих устремлений. От чувства неполноценности нельзя избавиться, мобилизовав все силы на его сверхкомпенсацию; это возможно, только при встрече с ним в переживании лицом к лицу и полной отдаче ему. Тогда оно поглощается процессом смерти-возрождения Эго, а из осознания собственной космической идентичности рождается новый образ себя. Подлинное мужество состоит не в героических усилиях, направленных на достижение внешних целей, а в решимости пройти через ужасный опыт столкновения с самим собой. До тех пор, пока индивид не найдет свою истинную сущность в себе самом, любые попытки продать жизни смысл через манипуляции во внешнем мире и достижение внешних целей останутся бесплодным и в конечном счете обреченным на поражение донкихотством.
Очень интересно расписано про эту книгу на esoteric4u.com
Хотя в своих исследованиях сам Гроф, уже упирается в понимание того, что все изучаемое и исследуемое будет обусловлено, состоянием самого человека, его глубинной верой и наработанным опытом.
Что в конечном итоге нас ограничивает в познании нового, в построении новых моделей.
По сути, интуитивно он упирается в вопрос «Договоров» (называя их «Парадигмами» ) — но осознания факта, что в каждой парадигме (Договоре) исследуется свой мир не происходит.
Идет некое расширение уже существующего Мировоззрения, позволяющее Человеку вести более полноценную и осмысленную жизнь, но все еще в рамках того же Социума.
Те выводы к которым приходит Гроф, в процессе своих исследований, во многом коррелируют с Эзотерическим мировоззрением, относительно иллюзорности природы реальности, того чем является человек (биороботом).
О сознании — которое первично,и именно оно определяет само понятие Человека.
О том, что человек может пребывать в различных Состояниях Сознания.
Но дальше этого пока прорыва не происходит ….
Выложенные ниже отрывки, крайне интересный критерий того, что сами Ученные включенные в Научные Договора, имеющие возможность включатся в Надсоциальный эгрегориальный слой — упираются в стену, не в состоянии превозмочь мощь прописанной Социумом социальной модели.
Ходят по замкнутому кругу, пытаясь изменить существующий мир, отметая все то — что в него не вписывается.
Вместо того, чтобы создать принципиально новую Модель, в которой могут быть найдены ответы на возникающие вопросы.
Хотя сам Гроф, уже находится на грани понимании этого «противоречия»…
Очень интересный момент в тексте, где Гроф, приходя к выводам — что невозможно постичь новое, расширяя старые списки, что необходимо радикально изменить Парадигму, говорит о том что
Цитата:
Неудовлетворенность существующей парадигмой возрастает и выражается все более недвусмысленно.
Ученые готовы обратиться за помощью к философам и обсуждать с ними фундаментальные установки — о чем и речи не могло быть в период нормальных изысканий.
По сути, этими выводами он подтверждает основную идею Эзотерического Мировоззрения :
«Философия основа всех наук», в том смысле что именно Мировоззренческая Модель в которой мы живем — определяет все что мы «знаем, познаем и исследуем»…
По сути, Гроф говорит о необходимости глобальной смены Мировоззрения для дальнейшего Развития…не только отдельного индивида, но и всего Человечества.
Но ограниченный Социально-Научным Договором — не видит леса за деревьями, …
что все «борьба» Договоров (парадигм), обусловлена отнюдь не людьми…а теми Эгрегорами, которые управляют Социумом….
Тем не менее его выводы и собственный сдвиг в процессе самостоятельных исследований — объективизация реальности Развития в рамках Социально-Научного Договора (включение в один Системный Эгрегор, с жесткой фиксацией ТС).
То что формализовано описано в новом Пособии для Групп Развития.
ПРИРОДА РЕАЛЬНОСТИ: ЗАРЯ НОВОЙ ПАРАДИГМЫ
В разных частях этой книги будут обсуждаться важные наблюдения из различных областей знания — те наблюдения, которые неспособны ни признать, ни объяснить механистическая наука и традиционные концептуальные системы психиатрии, психологии, антропологии и медицины. Некоторые из новых данных столь значительны, что указывают на необходимость радикальной ревизии современного понимания человеческой природы и даже природы реальности.
Философия науки и роль парадигм
Со времен промышленной революции западная наука добилась поразительных успехов и стала мощной силой, формирующей жизни миллионов людей.
Ее материалистическая и механистическая ориентация почти полностью заменила теологию и философию в качестве руководящих принципов человеческого существования и до невообразимой ранее степени преобразовала мир, в котором мы живем.
Технологический триумф был столь заметен, что только в самое последнее время и лишь немногие засомневались в абсолютном праве науки определять общую жизненную стратегию.
В учебниках по различным дисциплинам история науки описана преимущественно как линейное развитие с постепенным накоплением знаний о Вселенной, а кульминацией этого развития представлено современное положение дел.
Поэтому важные для развития научного мышления фигуры выглядят сотрудниками, работавшими над общим для всех кругом проблем, руководствуясь одним и тем же набором фиксированных правил, которые, кстати, только совсем недавно определены в качестве научных.
Каждый период в истории научных идей и методов видится логической ступенью в постепенном приближении ко все более точному описанию Вселенной и к предельной истине о существовании. Детальный анализ научной истории и философии показал чрезвычайно искаженную, романтизированную картину реального хода событий.
Можно весьма убедительно доказать, что история науки далеко не прямолинейна и что, несмотря на технологические успехи, научные дисциплины вовсе не обязательно приближают нас к более точному описанию реальности.
Самым видным представителем этой еретической точки зрения является физик и историк науки Томас Кун.
Его интерес к развитию научных теорий и революций в науке вырос из размышлений над некоторыми фундаментальными различиями общественных и естественных наук. Он был потрясен количеством и степенью разногласий среди специалистов по общественным наукам относительно базисной природы вошедших в круг рассмотрения проблем и подходов к ним.
Совсем иначе обстоят дела в естественных науках. Хотя занимающиеся астрономией, физикой и химией вряд ли обладают более четкими и точными решениями, чем психологи, антропологи и социологи, они не затевают почему-то серьезных споров по фундаментальным проблемам.
Исследовав глубже это очевидное несоответствие, Кун начал интенсивно изучать историю науки и спустя пятнадцать лет опубликовал работу «Структура научных революций» (Kuhn, 1962), которая потрясла основы старого мировоззрения.
В ходе исследований ему становилось все более очевидным, что в исторической перспективе развитие даже так называемых точных наук далеко от гладкости и однозначности.
История науки ни в коей мере не является постепенным накоплением данных и формированием все более точных теорий. Вместо этого ясно видна ее цикличность со специфическими стадиями и характерной динамикой. Процесс этот закономерен, и происходящие изменения можно понять и даже предсказать: сделать это позволяет центральная в теории Куна концепция парадигмы.
В широком смысле парадигма может быть определена как набор убеждений, ценностей и техник, разделяемых членами данного научного сообщества. Некоторые из парадигм имеют философскую природу, они общи и всеохватны, другие парадигмы руководят научным мышлением в довольно специфических, ограниченных областях исследований. Отдельная парадигма может поэтому стать обязательной для всех естественных наук, другая — лишь для астрономии, физики, биологии или молекулярной биологии, еще одна — для таких высокоспециализированных и эзотерических областей, как вирусология или генная инженерия.
Парадигма столь же существенна для науки, как наблюдение и эксперимент; приверженность к специфическим парадигмам есть необходимая предпосылка любого серьезного научного дела.
Реальность чрезвычайно сложна, и обращаться к ней в ее тотальности вообще невозможно. Наука не в состоянии наблюдать и учитывать все разнообразие конкретного явления, не может провести всевозможные эксперименты и выполнить все лабораторные и клинические анализы.
Ученому приходится сводить проблему до рабочего объема, и его выбор направляется ведущей парадигмой данного времени.
Таким образом, он непременно вносит в область изучения определенную систему убеждений.
Научные наблюдения сами по себе не диктуют единственных и однозначных решений, ни одна из парадигм никогда не объяснит всех имеющихся фактов, и для теоретического объяснения одних и тех же данных можно использовать многие парадигмы.
Какой из аспектов сложного явления будет выбран и какой из возможных экспериментов будет начат или проведен первым, определяется многими факторами.
Это случайности в предварительном исследовании, базовое образование и специальная подготовка персонала, опыт, накопленный в других областях, индивидуальные задатки, экономические и политические факторы, а также другие параметры.
Наблюдения и эксперименты могут и должны значительно сокращать диапазон приемлемых научных решений — без этого наука стала бы научной фантастикой.
Тем не менее, они не могут сами по себе и сами для себя полностью подтвердить конкретную интерпретацию или систему убеждений. Таким образом, в принципе невозможно заниматься наукой без некоторого набора априорных убеждений, фундаментальных метафизических установок и ответов на вопрос о природе реальности и человеческого знания. Но следует четко помнить об относительной природе любой парадигмы — какой бы прогрессивной она ни была и как бы убедительно ни формулировалась. Не следует смешивать ее с истиной о реальности.
Согласно Куну, парадигмы играют в истории науки решающую, сложную и неоднозначную роль. Из приведенных выше соображений ясно, что они безусловно существенны и необходимы для научного прогресса. Однако на определенных стадиях развития они действуют как концептуальная смирительная рубашка — тем, что покушаются на возможности новых открытий и исследования новых областей реальности. В истории науки прогрессивная и реакционная функции парадигм словно чередуются с некоторым предсказуемым ритмом.
Когда парадигму принимает большая часть научного сообщества, она становится обязательной точкой зрения.
На этом этапе имеется опасность ошибочно увидеть в ней точное описание реальности, а не вспомогательную карту, удобное приближение и модель для организации существующих данных.
Такое смешение карты с территорией характерно для истории науки. Ограниченное знание о природе, существовавшее на протяжении последовательных исторических периодов, представлялось научным деятелям тех времен исчерпывающей картиной реальности, в которой не хватает лишь деталей.
Как только парадигма принята, она становится мощным катализатором научного прогресса; Кун называет эту стадию «периодом нормальной науки».
Большинство ученых все свое время занимается нормальной наукой, из-за чего эта отдельная сторона научной деятельности стала в прошлом синонимом науки вообще. Нормальная наука основывается на допущении, что научное сообщество знает, что такое Вселенная. В главенствующей теории определено не только то, чем является мир, но и чем он не является; наряду с тем, что возможно, она определяет и то, что в принципе невозможно.
Кун описал научные исследования как «напряженные и всепоглощающие усилия рассовать природу по концептуальным ящикам, заготовленным в профессиональном образовании».
Пока существование парадигмы остается само собой разумеющимся, только те проблемы будут считаться законными, для которых можно предположить решение — это гарантирует быстрый успех нормальной науки.
При таких обстоятельствах научное сообщество сдерживает и подавляет (часто дорогой ценой) всякую новизну, потому что новшества губительны для главного дела, которому оно предано.
Нормальная наука занимается по сути только решением задач; ее результаты в основном предопределены самой парадигмой, она производит мало нового.
Действительное открытие может произойти только в том случае, если не сбудутся предположения относительно природы, методов и средств исследования, основанные на существующей парадигме.
Новые теории не возникнут без разрушения старых воззрений на природу.
Новая, радикальная теория никогда не будет дополнением или приращением к существующим знаниям.
Она меняет основные правила, требует решительного пересмотра или переформулирования фундаментальных допущений прежней теории, проводит переоценку существующих фактов и наблюдений.
Неудовлетворенность существующей парадигмой возрастает и выражается все более недвусмысленно.
Ученые готовы обратиться за помощью к философам и обсуждать с ними фундаментальные установки — о чем и речи не могло быть в период нормальных изысканий.
Ученый, занятый нормальной наукой, становится решателем задач. Парадигма для него — то, что само собой разумеется, и ему совсем не интересно проверять ее надежность.
На самом деле он существенно укрепляет ее фундаментальные допущения. Этому в частности есть такие вполне понятные объяснения, как энергия и время, затраченные в прошлом на обучение, или академическое признание, тесно связанное с разработкой данной парадигмы.
Однако корни затруднения уходят гораздо глубже, за пределы человеческих ошибок и эмоциональных привнесений.
Они затрагивают саму природу парадигм и их роль в науке. Важная часть этого сопротивления — уверенность в том, что текущая парадигма верно представляет реальность, и в том, что она в конце концов справится со всеми своими проблемами.
Ученый, принимающий новую парадигму, не интерпретирует реальность по¬новому, скорее он похож на человека в новых очках. Он видит те же самые объекты и находит их совершенно преображенными по сути и во многих деталях, при этом будет убежден, что они таковы на самом деле.
Мы не преувеличим, говоря, что со сменой парадигмы мир ученых меняется тоже.
Они используют новые инструменты, ищут в других местах, наблюдают другие объекты и постигают даже знакомое в совершенно ином свете. Согласно Куну, этот радикальный сдвиг восприятия можно сравнить с неожиданным перемещением на другую планету.
По Франку, все гипотезы по существу спекулятивны.
Различие между чисто философской гипотезой и гипотезой научной состоит в том, что последнюю можно проверить. Теперь уже неважно, чтобы научная теория взывала к здравому смыслу (это требование было отвергнуто Галилео Галилеем).
Она может быть сколь угодно фантастичной и абсурдной, пока поддается проверке на уровне повседневного опыта.
И напротив, прямое утверждение о природе Вселенной, которое нельзя проверить экспериментально, является чисто метафизической спекуляцией, а не научной теорией.
Такие утверждения, как «Все существующее по природе материально, и духовного мира нет» или «Сознание есть продукт материи», принадлежат, конечно, к этой категории, независимо от того, насколько самоочевидными они могут показаться носителю здравого смысла или механистически ориентированному ученому.
Нет такой идеи или такой системы мышления, пусть самой древней или явно абсурдной, которая не была бы способна улучшить наше познание. К примеру, древние духовные системы и первобытные мифы кажутся странными и бессмысленными только потому, что их научное содержание либо неизвестно, либо искажено антропологами и филологами, не владеющими простейшими физическими, медицинскими или астрономическими знаниями.
В науке разум не может быть универсальным, а иррациональное никак не исключить полностью.
Не существует единственной интересной теории, которая соглашалась бы со всеми фактами в своей области.
Мы обнаруживаем, что ни одна теория не в состоянии воспроизвести некоторые количественные результаты, и что все они на удивление некомпетентны качественно. Все методологии, даже самые очевидные, имеют собственные пределы.
Наше обсуждение научных революций, динамики парадигм и функционирования научных теорий может, наверное, оставить у читателя впечатление, что данная работа имеет отношение главным образом к истории науки.
Легко предположить, что последний серьезный концептуальный переворот произошел в первые десятилетия нашего века, а следующая научная революция произойдет когда-нибудь в отдаленном будущем.
Вовсе нет, главная весть этой книги в том, что западная наука приближается к сдвигу парадигмы невиданных размеров, из-за которого изменятся наши понятия о реальности и человеческой природе, который соединит наконец концептуальным мостом древнюю мудрость и современную науку, примирит восточную духовность с западным прагматизмом.
Отзывы о книге «За пределами мозга» Грофа:
Великое произведение по изучению человеческой психики на основе научных работ многих специалистов и собственного опыта. Автор рассматривает психологию с точек зрения классического психоанализа, перинатального опыта (рождение) и трансперсонального опыта (мистические переживания, включающие в себя эпизоды из мифов и далёкого прошлого, повторяющиеся у многих людей в состоянии «изменённого сознания»).
Станислав Гроф ссылается на историю нашей науки и предсказывает скорое появление новой научной парадигмы, которая объяснит множество «необъяснимых» фактов.
«Результаты анонимных опросов (McCready and Greeley, 1976), показывающие, что 35% американцев когда-либо имели мистические переживания, дают представление о том, какими могли бы быть результаты более правдивой и реалистичной статистики о случаях изменения состояний сознания. Пока общая атмосфера не изменится, многие люди, вовлеченные в подобный процесс, будут воздерживаться от сообщений о своем опыте даже ближайшим родственникам, опасаясь, что их сочтут сумасшедшими и подвергнут бездушной рутине психиатрического лечения.»
«По Мэслоу, мистический опыт не следует считать патологическим; гораздо более уместно было бы рассматривать его как сверхнормальный, поскольку он ведет к самоактуализации и происходит у нормальных во всем остальном и вполне адаптированных индивидов.»
«При таком состоянии ума конечным критерием уровня жизни становится качество жизненного опыта, а не количество успехов и материальных благ.»
Очень даже согласен, что произведение фундаментальное по своей природе. Весьма часто оно входит во всякие сборники вроде «35 лучших книг по психологии».
Я студент лишь третьего курса факультета психологии и, возможно, именно поэтому я просто поражен колоссальностью трудов С. Грофа. Эта книга представляет собой действительно грандиозно интегрированные знания из различных наук. Несомненно, его труды будут интересны и полезны в понимании и интерпретации реальности не только для специалистов в конкретных областях, но и для каждого сознательного человека.
Рекомендую книгу всем любителям психологии!